Дело происходило лет двадцать назад. Всё началось в курилке на работе, где Алексей Степанович, начальник стройконторы, лениво дымил сигаретой, а Димон, он же Дмитрий Николаевич, его зам, травил очередную байку про свои похождения. Разговор зашёл про Коляна — молодого прораба, которого три месяца назад отправили на объект в соседний регион. Колян был свой в доску, но скромный, без понтов, и как-то раз на шашлыках притащил с собой Наташку — жену свою, двадцатилетнюю, смазливую, с фигуркой, от которой у мужиков в штанах сразу тесно становилось. Тогда Лёха — а в курилке он уже не “Алексей Степанович”, а просто Лёха — её заприметил. Невысокая, с упругой попкой, грудь торчком, волосы русые, чуть вьются, и голосок такой мягкий, что прям хочется её на руки схватить и утащить куда подальше. С тех пор она ему из головы не выходила.

— Слышь, Димон, — Лёха затянулся, щурясь от дыма, — а как там Колян, не звонил?

— Да вроде живой, — Димон сплюнул на асфальт, ухмыльнулся. — Вчера смску кинул, мол, всё пучком, но пашет как конь. А чё?

— Да так, — Лёха сделал вид, что задумался, хотя в башке уже картинка рисовалась. — Жена его, Наташка, небось одна там скучает. Три месяца без мужика — это ж пиздец, прикинь.

— А, та тёлочка с шашлыков? — Димон оживился, глаза заблестели. — Ну да, сочная девка, Колян её тогда в сторонке держал, чтоб никто не утащил. Повезло ему, такую отхватить.

Лёха хмыкнул, затушил бычок об урну. Он тогда на корпорате, пока подчинённые под пивом шашлык жрали, всё пялился на Наташку. Она в шортиках коротких стояла, футболка обтягивала всё как надо, а Колян, дурак, её чуть ли не за руку водил, типа охранял. Лёха ещё подумал: “Вот бы эту суч без поводка оставить, сразу бы показал, кто тут мужик”. И вот теперь, пока Колян где-то там бетон мешает, идея в голове у Лёхи закрутилась, как шуруп в дрели.

— Слушай, а ведь надо бы её навестить, — Лёха сказал это как бы между делом, но голос уже выдавал, что он не просто так воздух сотрясает. — Колян наш пацан, а мы, типа, за своих отвечаем. Проверим, как там его баба, мало ли чё ей надо.

— Ха, навестить, говоришь? — Димон заржал, но быстро заткнулся, увидев, что Лёха серьёзен. — А чё, идея. Прикинь, сидит она там одна, скучает, а тут мы — два кента с пивком. Может, и расслабится чуток.

— Вот и я про то, — Лёха хлопнул Димона по плечу. — Ты ж у нас мастак тёлкам мозги пудрить, а я прослежу, чтоб всё по уму было.

Димон кивнул, уже представляя, как Наташка, вся такая домашняя, в халатике или шортиках, будет хлопать глазами, когда они заявятся. Он знал, что Лёха не просто “проведать” хочет — у того давно стояк на эту девку был, ещё с того раза, когда она над костром наклонилась прямо перед ним, а Лёха чуть слюной не захлебнулся. Да и Димону самому любопытно стало: а вдруг и ему перепадёт? Колян далеко, а они тут, рядом, с бухлом и правильными словами.

— Ну чё, когда идём? — Димон достал рабочий блокнот, типа уже готов план писать.

— Давай в пятницу вечерком, — Лёха прикинул. — После смены заскочим в магаз, возьмём пива, водяры, закусь какую-нибудь. Чтоб по-простому, без напряга. Скажем, за Коляна выпить пришли, типа традиция у нас такая.

— Ага, и заодно проверим, как она там без мужика, — Димон подмигнул, и оба заржали, как пацаны, которые уже знают, чем дело кончится.

Так и порешили. Лёха всю неделю потом ходил довольный, в башке прокручивал, как Наташка дверь откроет, как он ей улыбнётся, скажет что-нибудь начальственное, а потом плавно на “Лёху” перейдёт. Димон тоже в предвкушении был — он хоть и под Лёхой ходил, но в таких делах себя не обделял. Главное — всё по уму развести, чтоб Наташка сама захотела, а не просто вышло, что они её силой взяли. Лёха любил, когда бабы под ним стонут не от страха, а от кайфа — в этом весь его прикол был.

И вот пятница настала. Лёха с Димоном после работы заскочили в “Пятёрочку”, набрали пива, бутылку “Столичной”, чипсов, орешков — типа, не с пустыми руками идти. В тачке по дороге к Наташке Лёха ещё раз прикинул план:

— Ты, Димон, начинай с шуточек, чтоб она расслабилась. А я потом подтянусь, типа главный козырь выложу. Главное — бухла ей подлить, но не переборщить, а то вырубится, и нахуй тогда всё.

— Да без базара, Лёх, — Димон ухмыльнулся, похлопал по сумке с бутылками. — Щас устроим ей вечерок, Колян потом спасибо скажет, что жену развеселили.

Подъехали к панельке, где Колян снимал однушку. Восьмой этаж, лифт воняет пивом и кошачьей мочой. Лёха поправил воротник рубашки, Димон подмигнул своему отражению в мутном зеркале лифта. Дверь Наташкиной квартиры была обшарпанная, с наклейкой “Добро пожаловать” — Колян, видать, старался уют навести. Лёха постучал уверенно, как начальник, который знает, что его пустят.

— Кто там? — голосок Наташки раздался из-за двери, чуть сонный, но звонкий.

— Алексей Степанович, начальство Коляна, — Лёха кашлянул для солидности. — С Димоном, то есть Дмитрием Николаевичем пришли, проведать тебя, Наташ. Открывай, дело есть.

Дверь приоткрылась, и Наташка выглянула — в коротком халатике, босая, волосы растрёпаны, как будто только с дивана встала. Глаза большие, чуть настороженные, но чертовски манящие. Лёха на миг замер, в горле пересохло, а Димон пихнул его локтем, мол, давай, шеф, не тормози.

— Чё случилось? С Коляном что-то? — голос у неё дрогнул, она отступила назад, придерживая халат рукой.

— Да нет, Наташ, всё путём, — Лёха кашлянул, выпрямился, придал себе солидности. — Алексей Степанович я, начальство Коляна, с Димоном зашли проведать. Как дела у жены нашего пацана?

— А, ну… нормально вроде, — Наташка замялась, глянула на сумку с бутылками в руках у Димона. — А вы чё, правда просто так?

— Конечно, Наташ, — Димон влез, ухмыляясь, и потряс сумкой. — С пустыми руками не ходим. Пусти нас, а то на пороге как-то стремно стоять.

Наташка поколебалась, но отступила, открыв дверь шире. Лёха с Димоном зашли, огляделись: однушка тесная, диван в комнате старый, на столике перед ним пачка чипсов недожёванная, телик бубнит какой-то сериал. Пахло чем-то домашним — то ли её шампунем, то ли просто теплом её тела. Наташка стояла у стены, скрестив руки, и смотрела на них с лёгким напрягом.

— Ну чё, Алексей Степанович, присаживайтесь, — она кивнула на диван, сама осталась стоять. — Я не ждала никого, у меня тут бардак даже.

— Да ладно тебе, Наташ, расслабься, мы ж не в офисе, — Лёха плюхнулся на диван, похлопал рядом. — Садись с нами, побазарим по-простому. Колян нам как родной, а ты, значит, тоже своя.

Димон уже хозяйничал — выложил на стол пиво, водку, чипсы, орешки, достал пластиковые стаканы. Открыл бутылку пива, плеснул в один стакан, а пока Наташка отвернулась за пультом от телика, незаметно влил туда водки из бутылки, встряхнул, чтоб пена смешалась. Наташка нахмурилась, но подошла, присела на край дивана, подальше от Лёхи.

— Я, это, не пью почти, Алексей Степанович, — сказала она, глядя, как Димон суёт ей стакан с пивом. — Колян вернётся, а я тут с вами…

— Да брось, Наташ, — Димон подмигнул, протягивая стакан. — Чуток пивка — и жизнь заиграет. Сидишь тут одна, скучно же, а мы за Коляна пришли выпить. По-людски всё.

Лёха кивнул, поднял свой стакан:

— Ну, Наталья, давай за Коляна нашего. Чтоб ему там пёрло, здоровье крепкое, и домой скорей вернулся. Выпьем?

Наташка замялась, но под их взглядами взяла стакан, чуть пригубила.

— Да ну вас, Алексей Степанович, я ж не пью почти, — сморщилась она, но Димон зашумел:

— Э, нет, Наташ, за такой тост до дна надо! Колян обидится, если узнает, что ты за него пожадничала!

Она вздохнула, закатила глаза, но выпила — медленно, морщась от резкого привкуса, который водка добавила к пиву. Лёха с Димоном переглянулись, довольные. Через пару минут Наташка уже хихикала, щеки порозовели, глаза заблестели, но в голове ещё был порядок — не вдрабадан, а так, слегка на веселе. Лёха подвинулся ближе, положил руку ей на колено — вроде невзначай.

— Колян небось там по тёлкам шныряет, а ты тут одна, а, Наташ? — он ухмыльнулся, сжал её ногу чуть сильнее. — Докажи, что живая, а то сидишь как кукла.

— Да ну вас, — Наташка хихикнула, краснея, толкнула его руку, но слабо, для вида. — Он там пашет, а вы тут ерунду несёте.

— Давай, Наташ, не ломайся, мы ж по-доброму, — Димон подвинулся с другой стороны, погладил её по бедру, задрав край халата. — Три месяца без мужика — это ж пиздец, расслабься чуток.

Лёха налил ещё пива, снова с лёгкой добавкой водки, и сунул ей:

— Давай, Наташ, за здоровье теперь. Чтоб все живы-здоровы были.

Она отмахнулась:

— Хватит, мужики, и так уже голова гудит.

— Ну ты чё, Наташ, за здоровье не выпьешь? — Лёха сделал обиженный вид, подмигнул Димону. — Обидно даже.

Наташка фыркнула, но взяла стакан, выпила половину, поставила обратно. Тело расслабилось, она откинулась на спинку дивана, хихикая над какой-то Димоновой шуткой про Коляна и баб на стройке. Лёха подвинулся ещё ближе, рука с колена скользнула выше, под халат, гладя тёплую кожу.

— Ну вы чё, мужики, совсем охренели? — Наташка вяло попыталась оттолкнуть его, но голос был больше игривый, чем злой. Лёха ухмыльнулся, сжал её бедро:

— Да ладно тебе, Наташ, мы ж свои. Колян далеко, а ты тут одна скучаешь.

Димон подхватил, поглаживая второе бедро:

— Расслабься, Наташ, мы ж не звери какие, просто посидим, пошалим чуток.

Наташка хихикнула, прикрыла глаза, пробормотала:

— Ну вы и придурки… ладно, только не наглейте, а то Коляну скажу. — Но в голосе уже сквозило что-то другое — не протест, а намёк, что можно. Лёха переглянулся с Димоном, кивнул — пора.

Лёха плавно потянул Наташку к себе на диван, одной рукой обнял за талию, второй задрал халат, оголяя грудь — небольшую, упругую, с розовыми сосками, которые тут же напряглись.

— Ну чё, Наташ, хороша, прям огонь! — он хрипло выдохнул, сжал сосок пальцами, теребя его мягко, но настойчиво. Наташка замычала:

— Ну вы чё, мужики… хватит, — но руки вяло толкнули его в грудь, а глаза уже затуманились, дыхание сбилось.

Димон подвинулся, расстегнул пояс халата, стянул его с плеч, оголив её до трусиков. Погладил по животу, спустился ниже, тронул через ткань:

— Вот так, Наташ, расслабься, щас кайфанёшь, — он тёр клитор через трусы, чувствуя, как она вздрагивает. Наташка дёрнулась:

— Эй, Димон, ты чё творишь? — но тут же хихикнула, откинула голову назад, давая понять, что можно дальше.

Лёха расстегнул ширинку, достал член — твёрдый, горячий — и вложил ей в руку:

— Докажи, что умеешь, Наташ, а то Колян зря хвалился! — Она сжала его, начала двигать рукой, медленно, но с нарастающим ритмом. Лёха застонал, второй рукой мял её грудь, накручивая сосок.

Димон в это время уже скинул штаны встал на колени перед диваном и, закинув её ноги себе на плечи, стянул с неё трусы, а затем вошёл резко, с влажным звуком:

— Ох, Наташ, узкая, как девка! Муженёк тебя совсем не трахает что ли? — он шлёпнул её по бедру и двинулся глубже. Наташка вскрикнула, но тут же застонала, подалась навстречу, тело задрожало. Лёха расположился, стоя одной ногой на полу, а коленом второй упираясь в диван перед ней, схватил её за волосы, поднёс член к губам:

— Давай, соси, покажи, какая ты шлюшка! — Она обхватила его ртом, мычала, пока он двигался, держа её голову, а Димон долбил узкую пиздёнку, шлёпая по коже.

Комната гудела от звуков — хриплые стоны Лёхи, влажные шлепки Димона, Наташкины сдавленные всхлипы. Диван скрипел под их весом, пружины жалобно ныли. Наташка, зажатая между ними, дрожала, её тело блестело от пота, ноги подрагивали на плечах Димона. Лёха, держа её за волосы, двигал бёдрами, вгоняя член глубже в рот — она мычала, слюна стекала по подбородку, но губы послушно сжимались вокруг него. Димон, ниже, вцепился ей в бёдра, шлёпал по заднице, оставляя красные следы, и долбил ритмично, хрипя от кайфа. Халат давно сполз на пол, но трусы продолжали болтаться на одной лодыжке, грудь с твёрдыми сосками колыхалась в такт их движениям.

Какое-то время они продолжали в том же духе — Лёха рычал, наслаждаясь её горячим ртом, а Димон, пыхтя, с влажным чавканьем вгонял глубже, чувствуя, как она сжимается вокруг него. Наташка стонала сквозь мычание, то ли от кайфа, то ли от перегруза, её руки цеплялись за Лёхины штаны помогая себе сосать, колени разъезжались. Диван шатался, бутылки на столе дрожали, одна уже упала и разлилась лужей на пол. Запах секса, пота и пива заполнил тесную однушку.

Лёха вдруг выдохнул, отстранился, вытащив член из её рта с влажным звуком:

— Хватит так, Наташ, давай по-другому щас. — Он хлопнул её по плечу, кивнул Димону. — Ставь её раком, пора нам поменяться.

Наташка, тяжело дыша, попыталась что-то промычать, но Лёха с Димоном уже взялись за дело. Димон схватил её за талию, рывком при поднял с дивана, развернул и поставил на колени — лицом к правому подлокотнику, так что её голова выдавалась немного за борт, а задницей была к Лёхе. Она упёрлась руками в обивку, голова мотнулась, волосы прилипли к мокрому лбу. Алексей Степаныч встал сзади, скинул штаны полностью, затем шлёпнул её по сочной ягодице и раздвинул ноги шире:

— Вот так, Наташ, стой смирно, щас будет огонь! — Он плюнул на руку, провёл по члену и вошёл в пизду резко, одним толчком, до упора. Наташка вскрикнула, выгнулась, но тут же застонала, пальцы вцепились в обивку.

Димон, не теряя времени, уже стоял перед диваном спереди, ухмыляясь:

— Ну чё, Наташ, давай, работай ртом, не расслабляйся! — Он схватил её за подбородок, сунул член к губам. Наташка сначала дёрнулась, промычала:

— Да вы чё, так резко то… — но Димон нажал ей на затылок, и она послушно открыла рот, обхватив его.

Теперь они взяли её с двух сторон — Лёха сзади вбивался мощно, держа её за бёдра, кожа шлёпала о кожу, пот стекал по его спине. Каждый толчок выжимал из Наташки сдавленный стон, её задница дрожала, ноги подкашивались, но она держалась, упираясь коленями в диван. Димон спереди двигал бёдрами быстрее, держал её за волосы, хрипел:

— Ох, Наташ, заглатываешь как надо! — Её губы скользили по нему, слюна капала на подушку, глаза полузакрыты, ресницы дрожали.

Сцена была жаркой, потной, громкой. Лёха рычал, вгоняясь глубже, его пальцы впивались в её бёдра, оставляя следы. Наташка стонала в ритм, тело качалось между ними, как на волнах — то вперёд к Димону, то назад к Лёхе. Диван трещал, пружины скрипели, а запах секса забивал всё. Алексей почти лёг на её спину, положив одну ладонь на грудь и сжал сосок, пока другой держался за спинку дивана, не останавливая поступательные движение ни на мгновение. Димон держал её за голову контролируя глубину и ритм проникновения в горло:

— Давай, Наташ, двигайся! — Она мычала, поддаваясь, её стоны становились громче, хриплей.

Так продолжалось какое-то время — Лёха долбил сзади, чувствуя, как она сжимается, Димон наслаждался её ртом, пыхтя от кайфа. Наконец Лёха ускорился, движения стали резче, он зарычал:

— Щас, Наташ, держись! — Схватил её за резко за талию, едва не вырывая из Димонова захвата, задвигался в бешеном темпе, трахая на пределе. Несколько быстрых толчков, и он кончил — с рыком выплёскивая всё внутрь. Димон в то же время, продолжая долбить спереди, был вынужден подстраиваться под ритм — вгоняя резче и глубже, он захрипел:

— Ну ты даёшь, Наташ, Колян бы обзавидовался! — Он ускорился, пальцы впились в затылок сильнее, и через минуту тоже кончил, выплёскиваясь внутрь с громким стоном:

— Глотай, Наташ, не выпендривайся! — Она давилась, кашляла, слёзы выступили на глазах, но проглотила, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Наташка обмякла, рухнула на диван, тяжело дыша. Раскрасневшаяся, потная, сперма стекала по губам и подбородку, ещё одна вязкая струйка тянулась по внутренней стороне бедра, грудь колыхалась от тяжёлых вдохов, а трусы так и продолжали болтаться на правой лодыжке. Лёха, вытирая пот со лба, ухмыльнулся:

— Вот это я понимаю, живая баба, а не кукла, Колян тебя, наверное, так не баловал! — Он плюхнулся рядом, хлопнул её по бедру. Димон, застёгивая штаны, заржал:

— Колян щас небось в ахуе там, чует, что мы его тёлку размяли.

Наташка лежала, глядя в потолок, бормотала:

— Вы чё натворили, суки… — но голос был слабый, без злости, больше как выдох. Лёха погладил её по щеке, ухмыляясь:

— Не парься, Наташ, ещё захочешь — зови нас. — Он встал, подтянул штаны, кивнул Димону. Они собрали шмотки, оставили пустые бутылки на столе, хлопнули дверью и свалили.

Наташка осталась одна, лежала, глядя в потолок. Рука скользнула к липким бёдрам, пальцы дрогнули. Она тихо шепнула: — Колян, прости, бля…