Я потянул трусики вниз, и они легко соскользнули с бедер старшей сестры. Передо мной открылась ее киска. Аккуратная, с нежным светлым пушком, она вся блестела от влаги в лунном свете. Я провел указательным пальцем сверху вниз, раздвигая большие половые губы, обнажая темно-розовые, набухшие от желания внутренние. Она вздохнула, когда мой палец коснулся маленького, твердого бугорка клитора. Я начал водить по нему кругами — сначала медленно, потом быстрее. Она застонала, ее бедра непроизвольно затряслись. Ее рука снова обхватила мой член и принялась работать в такт движениям моих пальцев.
Все началось с малого, с того самого возраста, когда тело просыпается и требует своего, а разум еще не до конца понимает, что хорошо, а что плохо. Мы с Алисой — близнецы. Она старше меня на двадцать минут, и эти двадцать минут определяли всю нашу жизнь. Она была главной: моя нянька, мой надзиратель и мой лучший друг в одном лице. До определенного момента.
Где-то под конец школы я стал замечать, что смотрю на нее уже не как на сестру. Если раньше мы могли спокойно болтать, когда она в одних трусиках, то теперь мой взволнованный взгляд застревал на изгибе ее бедер, на округлости груди под майкой, на тонкой талии. Попытки замутить с какой-нибудь девчонкой среди знакомых не помогали. Так в муках прошло какое-то время. Я начал избегать ее взгляда, краснел при случайном прикосновении. А потом пошли кражи. Я тайком выискивал ее трусики в обшей корзине для белья. Она была чистюлей, и от ее белья пахло просто стиральным порошком и ею — сладким, неуловимым, сводящим с ума ароматом девичьего тела. Иногда на светлой ткани виднелись едва заметные желтоватые следы ее возбуждения. В такие моменты я, закрывшись в комнате, наяривал свой член до боли, представляя ее, и меня мучил жгучий стыд. Я любил ее не только как сестру. Я хотел ее.
Однажды вечером мы сидели на кухне, уткнувшись в учебники. Родители уехали на дачу. В квартире царила тишина, напряженная и звенящая.
— Сережа, а ты когда-нибудь трогал девочку? — неожиданно спросила Алиса, откладывая телефон.
Я поперхнулся чаем и сглотнул ком в горле.
— В каком смысле? — пробормотал я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
— Ну, в прямом. Вот тут, — она небрежно провела рукой по низу своего живота поверх хлопковых шорт. — Киску.
— Ну, было пару раз, — честно ответил я, и мой член тут же предательски зашевелился в штанах. — А ты… парня?
— Чуть-чуть, — она загадочно улыбнулась. — Рукой. Интересно, а на что похоже, когда внутри? Говорят, у всех по-разному.
Разговор висел в воздухе, густой и соблазнительный, как мед. Мы болтали еще минут двадцать, все ближе подбираясь к опасной черте, и я чувствовал, как накаляется обстановка. Но в какой-то момент она ловко сверну с темы к предстоящим экзаменам. А это такая вещь, которая любые мысли и желания напрочь вышибает… жалко ненадолго.
Позже, когда она мылась в душе, я услышал её голос.
— Сереж! Иди сюда!
Сердце провалилось в тапки. Я подошел к двери ванной, сквозь которую бушевали потоки пара.
— Чего?
— Спину потереть! Не могу дотянуться до лопаток!
Раньше такие просьбы были регулярными и в них не было ничего такого, но в последние годы становились всё реже и реже. Я вошел. Воздух был влажным и обжигающе горячим. Сквозь матовое стекло душевой кабины угадывался ее смутный силуэт. Она приоткрыла дверцу, не поворачиваясь, и протянула мне мочалку. Ее спина, плечи и ягодицы были скрыты запотевшим стеклом, но я видел очертания ее тела, и этого было достаточно. Моя рука дрожала, когда я водил жесткой стороной мочалки по ее мокрой, скользкой коже. Я чувствовал под пальцами каждую косточку позвоночника, каждую мышцу. Кровь ударила в пах, и мой член начал стремительно набухать, упираясь в мокрую ткань спортивных штанов. Он стал твердым как камень, и я знал, что это заметно. Мне показалось, она увидела мою эрекцию в отражении на смесителе.
— Может, и спереди потереть? — сипло выдавил я, пытаясь снять напряжение шуткой.
— Само пройдет, — бросила она через плечо, но в ее голосе не было злости, лишь какая-то странная наигранность. — Вали отсюда.
Я выскочил из ванной, прислонился лбом к прохладному косяку двери в свою комнату и пытался отдышаться. В голове стучало: «Сестра. Это твоя сестра. Сука, одумайся». Но тело не слушалось. Пришлось взять себя в руку (в самом прямом смысле, член в кулак) и под шум воды из ванной быстро и яростно кончить, представляя ее грудь, чтобы хоть как-то прийти в себя.
Несколько дней прошло в тягучем, сладком напряжении. Мы обменивались долгими взглядами, при разговоре я все время пялился на ее губы, а она в ответ как будто специально нагибалась при мне, демонстрируя округлость своей попы в обтягивающих леггинсах.
А потом настала та самая ночь. Я спал чутко. Мне снилось что-то смутное и тревожное, и я проснулся от того, что одеяло приподнялось, а к моей спине прижалось нечто теплое, мягкое и невероятно знакомое. Пахло ее шампунем с травами.
— Ты спишь? — ее шепот прозвучал прямо у моего уха.
Я перевернулся на другой бок, чтобы увидеть ее лицо. В свете луны и яркого уличного фонаря, пробивавшимся сквозь прозрачную занавеску, ее лицо казалось бледным и испуганным.
— Мне приснилось что-то ужасное… Можно я тут полежу? А то одной страшно.
Это звучало нелепо, но я молча отодвинулся, давая ей место. Алиса забралась под одеяло и прижалась ко мне спиной. Через тонкую ткань ее ночной сорочки я ощутил всю ее — каждую линию, каждую выпуклость. Упругость ее ягодиц, легкий изгиб талии и, главное, — теплую, мягкую плотность ее груди, прижавшейся к моей спине. Две маленькие твердые точки сосков упирались в меня сквозь ткань. Мой член, предатель, моментально проснулся и встал колом, болезненно напрягшись, натягивая ткань трусов. Я замер, боясь пошевелиться. Потом осторожно взял ее руку, лежавшую у меня на животе, и переложил ее себе на грудь, подальше от опасной зоны.
Мы лежали молча. Я чувствовал, как бьется ее сердце — часто-часто, как у птички. Она не спала. Ее дыхание было неровным. Потом ее рука на моей груди ослабла, соскользнула вниз по моему животу и… остановилась. Мизинец самым кончиком коснулся головки члена, туго выпирающего через ткань боксеров. Я перестал дышать. Она не убрала руку. Алиса лежала неподвижно, и я чувствовал это крошечное, пылающее пятно контакта. Это длилось вечность. Потом ее ладонь развернулась и полностью легла на мой член, сжав его через белье. Ее пальцы обхватили его, оценивая размер и твердость.
— Сережа… это… это из-за меня? — ее голос был тихим и виноватым. — Я сейчас уйду. Не хочу тебя мучить.
— Да хрен его знает, из-за кого, — сдавленно выдохнул я. — Он сам по себе. Встает, когда хочет и из-за чего хочет. Я не управляю.
Она не ушла. Вместо этого ее пальцы сжали меня чуть сильнее, погладили ствол.
— Давай я… помогу ему успокоиться, — она сказала это так естественно, будто предлагала сделать чай. И ее рука скользнула под резинку боксеров.
Пальцы Алисы были прохладными, по сравнению с разгоряченной плотью, и нежными. Они впервые коснулись моей обнаженной, пылающей кожи. Сестра неуверенно, почти робко обхватила мой пульсирующий член и сделала первое движение снизу вверх. Смазка, уже выступившая на головке, сделала ее прикосновения скользящими и невыносимо приятными. Я тихо застонал, запрокинув голову на подушку. Это было в тысячу раз лучше, чем в моих самых смелых фантазиях. Она не остановилась. Продолжая это простое движение снова и снова, вверх, а затем вниз, слегка сжимая и поглаживая головку большим пальцем.
— Если ты не остановишься… я скоро кончу, — предупредил я хрипло.
— И кончи, — ее голос прозвучал твердо и властно. — Вижу, как ты мучаешься. Расслабься.
Ее движения стали увереннее, быстрее. Ее пальцы исследовали каждый сантиметр — от тяжелых яиц до тугой, налитой кровью головки. Она водила рукой по всей длине, большим пальцем массировала уздечку, сжимала основание. Я лежал, парализованный наслаждением, полностью отдавшись ей. Мысль о том, что моя сестра дрочит мне своему младшему брату, лишь подливала масла в огонь, делая каждое прикосновение запретным и оттого в тысячу раз более сладостным.
— А ты знаешь, что… некоторые девушки берут его в рот? — спросила она, не прекращая своих движений. Ее пальцы были уже мокрыми от моей смазки.
— Слышал, — прохрипел я. — Хочется? Еще как. Но ты же не…
— А ты бы меня потрогал? — перебила она меня. Ее голос стал низким, соблазнительным шепотом. Она повела мою руку вниз, поверх одеяла, положила ее себе на лобок. — Вот тут. Потрогал бы?
— Конечно, смог бы, — выдохнул я, и мои пальцы сами сжались, ощущая под тканью ее тепло.
Она отпустила мой член, перевернулась на спину и откинула одеяло. В неровном свете из окна ночная сорочка обволакивала ее тело серебристым облаком. Моя рука, будто сама собой, потянулась к Алисе. Я скользнул ладонью под подол. Кожа на бедре была как шелк, гладкая и прохладная. Я двигался выше, к паху, чувствуя, как она вздрагивает под моим прикосновением. И вот мои пальцы уткнулись в теплую, влажную преграду ее хлопковых трусиков. Я замер, глядя на нее в полумраке. Она молча кивнула, давая разрешение. Ее глаза были огромными и темными.
Я потянул трусики вниз, и они легко соскользнули с бедер старшей сестры. Передо мной открылась ее киска. Аккуратная, с нежным светлым пушком, она вся блестела от влаги в лунном свете. Я провел указательным пальцем сверху вниз, раздвигая большие половые губы, обнажая темно-розовые, набухшие от желания внутренние. Она вздохнула, когда мой палец коснулся маленького, твердого бугорка клитора. Я начал водить по нему кругами — сначала медленно, потом быстрее. Она застонала, ее бедра непроизвольно затряслись. Ее рука снова обхватила мой член и принялась работать в такт движениям моих пальцев.
Потом я ввел один палец внутрь. Она была обжигающе горячей и невероятно узкой. Ее внутренние стенки плотно обхватили мой палец, сжимая его пульсирующими движениями.
— Еще… — простонала она. — Введи еще.
Я ввел второй палец. Ей было тесно, она была вся в напряжении, но мокрая настолько, что пальцы входили легко. Я начал двигать ими внутри нее, имитируя фрикции, одновременно продолжая массировать клитор большим пальцем. Ее стоны стали громче, прерывистее. Она сама начала двигать тазом, насаживаясь на мои пальцы.
— Сережа… я хочу тебя. По-настоящему. Братишка, — ее голос был хриплым и властным.
Она помогла мне стянуть с нее сорочку. Передо мной предстало полностью обнаженное тело сестры. В лунном свете оно казалось скульптурным, идеальным. Я сбросил с себя боксеры. Мой член стоял колом, напряженный и готовый к действию.
Я оказался над ней, касаясь ее кожи всем своим телом. Я чувствовал биение ее сердца в своей груди, слышал ее прерывистое, горячее дыхание на своем лице. Я направил головку своего члена к горячей и жадно подрагивающей дырочке. Она была такой мокрой, что он легко проскользнул по податливым половым губам. Я уперся и медленно, очень медленно, стал входить в нее.
Ощущение от первого секса, да ещё и с сестрой, было ошеломляющим. Ее влагалище было узким, невероятно тугим и обжигающе горячим. Оно сжимало мой член с такой силой, и настолько сладко, что у меня потемнело в глазах. Она вскрикнула от первого проникновения — не от боли, а от неожиданности и наслаждения, и впилась ногтями мне в плечи.
— Да… вот так… медленно…. это мой первый раз, — прошептала она, и ноги Алисы обвились вокруг моих бедер.
Я начал двигаться. Сначала неглубоко, входя и почти полностью выходя, чувствуя, как ее внутренние бархатистые стенки скользят по всей длине моего ствола, лаская каждую венку, каждую нервную окончание. Потом я вошел глубже. Упёрся в токую преграду, девственную плеву. Еще глубже. С каждым толчком я погружался в нее все дальше, пока не уперся в самую глубину. Я трахнул сестру. Эта мысль сводила меня с ума, придавая моим движениям новую, животную силу.
Я вошёл в совершенно новый ритм — мощный, ровный, глубокий. Наши тела встречались с влажным шлепком. Я смотрел, как ее грудь колышется в такт нашим движениям, как ее лицо искажается от нарастающего наслаждения, как губы приоткрываются в надрывном стоне. Я наклонился и взял ее сосок в рот, посасывая и покусывая его, чувствуя, как он твердеет на моем языке. Она застонала громче, ее пальцы впились мне в волосы.
— Да, вот так! Сильнее! — она сама начала двигать бедрами навстречу моим толчкам, принимая меня все глубже. — Еще! Не останавливайся!
Я чувствовал, как по всему моему телу разливается знакомое, неудержимое тепло. Спина покрылась мурашками, в паху застучал пульс. Ее внутренние мышцы начали судорожно сжиматься вокруг моего члена, выжимая из него наслаждение.
— Алис… я сейчас кончу… — простонал я, теряя контроль над телом.
— Да! Кончи в меня! — она крикнула это, сама на грани, и ее ноги сжали мою поясницу, притягивая меня к себе еще ближе, не оставляя ни миллиметра пространства.
Оргазм накрыл меня с невероятной силой. Тело выгнулось в дугу, и я почувствовал, как из меня вырываются мощные, пульсирующие потоки спермы. Я заполнял сестру спермой, глубоко, с каждым толчком. Ее тело несколько мгновений затряслось в ответной волне. Ее влагалище сжалось вокруг пульсирующего члена серией судорожных спазмов, выжимая из меня последние капли. Из ее горла вырвался длинный, сдавленный, почти животный стон. Она кончила.
Мы рухнули на кровать, тяжело дыша, обливаясь потом. Я не вынимал из нее член, чувствуя, как он постепенно успокаивается, и как наши смешанные соки вытекают из ее влагалища на простыню. Я лежал на ней, уткнувшись лицом в шею, вдыхая ее запах, смешанный с запахом секса. Она обняла меня за спину и нежно гладила по волосам.
Мы молчали. Слова были не нужны.
Через несколько минут она приподнялась на локте и посмотрела на меня. На ее лице играла хитрая, довольная улыбка.
— Ну что, успокоился? — прошептала она.
— Пока да, — ухмыльнулся я.
— А про то, что в рот… — она потянулась и поцеловала меня в губы, — ты так и не попробовал.
— В смысле? — не понял я.
В ответ она молча сползла вниз по кровати. Ее губы коснулись моего члена. Он был все еще влажным и липким от нашей смеси. Она нежно поцеловала невероятно чувствительную после оргазма головку, потом провела языком по всей длине ствола, тщательно вылизывая его, убирая каждую каплю наших выделений. Ощущение ее горячего, влажного языка на моей сверхчувствительной коже было просто сногсшибательным. Потом она взяла его в рот.
Губы Алисы плотно обхватили ствол. Я почувствовал невероятное, бархатистое тепло и влагу. Ее язык работал без устали: он скользил вокруг головки, давил на уздечку, исследовал венки на стволе. Она делала минет брату с удивительным для новичка мастерством — то глубоко заглатывая его почти до самого основания, давая мне почувствовать спазм ее глотки, то работая только на кончике, дроча основание ладонью. Зрелище было невероятно эротичным: в свете из окна я видел, как ее щеки втягиваются, как ее губы плотно обхватывают мою плоть, как по ее подбородку стекает слюна. Я мог только закинуть голову на подушку, стонать и впиваться пальцами в простыни, наблюдая, как моя сестра, с серьезным и сосредоточенным видом, сосет мой член.
— Алис… я снова… скоро… — застонал я, чувствуя знакомое нарастание внизу живота.
Она не отстранилась. Наоборот, она взяла мою руку и положила ее себе на голову, а потом стала опускаться по стволу до самого оснвания, прижимаясь лицом к моему лобку, давая понять, чтобы я кончал. Ощущение того, как налитая кровью головка растягивает горло родной сестры было неописуемым, и больше я не мог сдерживаться! Ее глаза, поднятые на меня, были полны согласия и желания. Это стало последней каплей. Новая, может быть, даже более мощная волна оргазма вырвалась из меня. Я кончил, чувствуя, как член пульсирует глубоко в ее глотке. Она приняла все до последней капли, и только потом, с довольным видом, отпустила мой член и облизнула губы.
Алиса поднялась ко мне, обняла и прижалась щекой к моей груди.
— Ну вот, теперь все, — прошептала она. — Можно наконец и поспать.
Но мы не спали. Мы лежали, обнявшись, и слушали, как бьются наши сердца, теперь уже в унисон. С этого дня для нас началась совсем другая жизнь — жизнь, полная запретных открытий, бесконечной страсти и абсолютного, всепоглощающего влечения друг к другу. Мы стали не просто братом и сестрой. Мы стали любовниками.