Они срывали друг с друга одежду с животной поспешностью. Его шорты упали на пол. Тёща сама стянула с себя обтягивающую футболку, и он наконец увидел ее грудь — не большую, но упругую, с набухшими, темными сосками. Он приник к одному из них губами, слыша, как она застонала у него над ухом, и ее пальцы впились в его волосы. Он сдирал с нее те самые джинсы дочери, и они спустились до колен, обнажив простые белые хлопковые трусики, но уже насквозь промокшие от возбуждения. Денис провел рукой по ее животику, чувствуя, как она вздрагивает, и опустил пальцы ниже, под резинку. Она была там такая мокрая, горячая и готовая настолько, что у него перехватило дыхание.
Денис облегченно вздохнул, глядя вслед удаляющемуся хвосту поезда. Наконец-то. Сборы, суета, беготня с чемоданами и бесконечные «ты не забыл?» остались позади. Лена и сын благополучно устроились в купе и отправились на моря. Жаль, конечно, что не сложилось поехать с ними, но тот самый проект в агентстве никак не хотел закрываться сам собой, требовал его присутствия еще на несколько дней. Впрочем, Денис не особо и расстраивался. Две недели отдыха в компании с суетливой женой и непоседливым сыном, — не совсем то, о чем мечтается. Иногда отдых должен быть раздельным.
Эту идиллическую картину одиночества и спокойствия нарушила просьба жены, озвученная буквально перед самым отправлением.
— Денис, ты же знаешь, мама там один мелкий ремонт затеяла? — кричала Лена уже из вагона, перегибаясь через перила. — Обои поклеить, полку повесить. Поможешь ей, как только свой трудоголизм удовлетворишь? Она же всё равно в соседнем городке, тебе недалеко!
Денис мысленно скривился. Светлана Викторовна. Мать её. Отношения у них были, что называется, нейтрально-дипломатические. Из тех, что идеальны на расстоянии пятидесяти километров и пары визитов в год. Жить бы рядом — тогда да, нервы бы трепали друг другу почем зря. Но он лишь кивнул и помахал рукой уже тронувшемуся составу: «Конечно, разберёмся!»
Через три дня, благополучно завершив все дела в агентстве, он с неохотой бросил в спортивную сумку необходимое и уселся в старенький междугородний автобус. Дорога заняла чуть больше двух часов, и вот он уже стоял на пороге тещиной квартиры, звоня в дверь.
— Денис! Заходи, заходи. — На пороге возникла Светлана Викторовна. Она выглядела, как всегда, удивительно молодо и энергично. Под строгим костюмом, в котором она, видимо, только что вернулась с работы, угадывалась подтянутая, спортивная фигура. Легкие морщинки у глаз скорее добавляли шарма, чем старили. «Ну да, под пятьдесят, — машинально прикинул Денис, — а смотрится… хорошо». — Я тебя завтра ждала, раз на работе завал. Всех отправил? — она улыбнулась, пропуская его внутрь.
— Ага, — буркнул он в ответ, снимая обувь. Словно он мог их не отправить и приехать сюда.
Первым делом, как и полагается, его накормили до отвала. Затем Светлана Викторовна с гордостью продемонстрировала «фронт работ». Денис обошел квартиру и внутренне обрадовался. Все было еще лучше, чем он ожидал. Поклейка обоев в гостиной — самый трудоемкий процесс. Остальное — мелочи: криво висящая полка, подтекающий кран. Дела максимум на день, с учетом раскачки. Он уже мысленно составил план: завтра с утра пораньше все сделать и к вечеру быть дома.
Но этим планам не суждено было сбыться. На следующее утро Светлану Викторовну экстренно вызвали на работу. И послезавтра — тоже. И еще через день. Главный бухгалтер на заводе, как ни как, ага, на заводе, где решили провести внеплановый аудит. Каждое утро она, виновато улыбаясь, уверяла, что это «точно в последний раз», и, наложив категорический запрет на любые ремонтные действия в ее отсутствие, исчезала до вечера.
Денис оказался в ловушке маленького, сонного городка. Первый день он наслаждался бездельем: валялся на диване, смотрел телевизор. На второй — изучил все местные достопримечательности за пару часов, сидел в единственном приличном кафе с ноутбуком. К вечеру третьего дня им овладела тоска. Он уже и по работе начал скучать, и по Лене, и по дому. Это безобразие нужно было заканчивать.
— Светлана Викторовна, — начал он за ужином. — Может, я пока домой? Дела там… А через недельку, как вы освободитесь, приеду?
— Опоздал с этой идеей, Денис! — она качнула головой, доедая салат. — Все, завтра точно начинаем. Я даже телефон с утра выключу, чтобы никто не мешал. Главные проверки по моей части закончились, а с остальным девчонки в отделе сами справятся.
— Ну-ну… — только и хмыкнул он в ответ, не веря ни единому слову. Похоже, здесь ему предстояла долгая осада.
Но, к его удивлению, на следующее утро телефон Светланы Викторовны и впрямь молчал. Она, словно командир перед решающим сражением, выдала ему старые спортивные шорты и майку, а сама облачилась в то, что нашла в шкафу дочери, когда она ещё жила здесь: обтягивающую белую футболку и потертые, почти белые джинсы с прорехой на колене.
— Ну что, солдат, приступим? — улыбнулась она, повязывая на голову яркий платок.
Приступили. Взяв шпатели, они принялись сдирать со стен в гостиной старые обои. Работа была пыльной и монотонной, но Денис, привыкший к куда более нервному офисному труду, даже получал от нее какое-то простое удовольствие. Пока они работали, он невольно наблюдал за тещей. Движения ее были точными и экономными. Она легко тянулась к верхним полосам обоев, вставая на цыпочки, отчего футболка безжалостно задиралась, обнажая очень аккуратный живот и тонкую полоску кожи над поясом джинсов. А когда она наклонялась, чтобы собрать кучу мусора, ткань обтягивала ее округлую, совсем не тощую попу. Денис поймал себя на том, что засмотрелся на мягкие изгибы ее тела, на сочные линии бёдер, когда она вытирала со лба пот.
«Ты чего встал? Дело делай!» — сурово одернул он себя внутренне. — «Это же Светлана Викторовна. Теща. Мать твоей жены. В голове не должно быть такого даже в кошмарном сне!»
Но чем больше он пытался отогнать эти мысли, тем навязчивее они становились. Особенно когда, наклонившись за тряпкой, она задержалась в таком положении, и из-за низко сидящих джинсов на мгновение мелькнула узкая полоска простого белого белья. В голове у него тревожно зазвенело, а внизу живота возникло знакомое тепло. Член начал медленно, но неумолимо наполняться кровью. Пока еще не полностью, но вполне ощутимо, упираясь в ткань шорт.
«Да брось ты! — пытался уговорить себя Денис. — Это просто от воздержания. Четвертый день без Лены, перед отъездом тоже было не до того… Нервы, адреналин… Прекрати!»
Но его самой возбужденной части тела было на эти доводы наплевать. Она жила своей жизнью, и жизнь эта становилась все более очевидной. Денис нервно поправил шорты, стараясь замаскировать выпирающий бугор, и с удвоенной силой принялся за обои.
— Денис, а что это там такое? — его мысли прервал голос Светланы Викторовны.
Она стояла, подняв голову и тыча пальцем куда-то в угол у потолка.
— Где? — перевел дух Денис, радуясь возможности отвлечься.
— Вон там, смотри. Темное пятно. Неужели плесень?
Присмотревшись, он и правда увидел небольшое размытое пятно.
— Есть немного… — неопределенно протянул он.
— Денис, а может, нам заодно потолок обработать и побелить? — задумчиво спросила она. — Чтобы наверняка.
Мысль о дополнительной возне, которая растянется еще на день, а то и два, показалась Денису кошмарной.
— Нет, Светлана Викторовна, не надо! — запротестовал он. — Это ерунда, не плесень. Сейчас я ее сотру!
Он вскочил на старую табуретку и потянулся к пятну мокрой тряпкой. Пятно действительно поддавалось. Довольный, что избежал лишней работы, Денис на мгновение расслабился, и его мысли вернулись в прежнее, порочное русло. Он вдруг с ужасом осознал, что стоит на возвышении прямо перед тещей, а его шорты откровенно выпирают, находясь буквально в сантиметрах от ее лица. Не заметить это было невозможно.
«Ну и черт с ним! — с вызовом подумал он, продолжая водить тряпкой по потолку. — Я мужик, у меня естественная реакция. Чего мне краснеть? Она взрослая женщина, не испугается».
Но внутреннее смущение никуда не делось. Раздраженный собственными мыслями, он слишком резко рванул рукой, чтобы стряхнуть капли воды. Неудачное движение нарушило равновесие. Табуретка под ним противно хрустнула, и Денис почувствовал, как падает.
Светлана Викторовна, видя его беспомощное падение, инстинктивно бросилась его ловить. Ее руки вцепились в то, что оказалось ближе всего, чтобы смягчить удар. А ближе всего оказалась его паховая область. Она схватила его за промежность, сжав с неожиданной для него силой.
— Уййй!.. — не крик, а стон вырвался из груди Дениса. Он согнулся пополам, кувыркаясь на пол, и сел на остатки злополучной табуретки, сжимаясь от дикой, пульсирующей боли в самом уязвимом месте.
— Ой, Денис! Извини, я нечаянно! — в голосе тещи послышалась неподдельная паника.
Он не мог вымолвить ни слова, только мычал, зажав пораженную область руками. В голове проносился вихрь из отборного мата, но сознанием он понимал, что она ни в чем не виновата.
— Денис, дай я посмотрю, — ее голос стал мягче, заботливее. — Вдруг там ушиб серьезный или еще чего…
И, не дожидаясь его ответа, пока он был парализован болью, она потянула резинку его шорт вниз.
Ему в тот момент было все равно. Шорты сползли до колен, обнажив все его «хозяйство», которое, даже съежившись от боли, все еще выглядело внушительно.
— Вроде ничего страшного, — деловито произнесла Светлана Викторовна. — Даже, скорее, наоборот…
Ее пальцы, тёплые и удивительно нежные, коснулись мошонки, осторожно ощупывая. Боль понемногу начала отступать, уступая место другому, странному чувству. Затем она взяла двумя пальцами его член, который уже начал потихоньку приходить в себя, и приподняла его. От ее прикосновения по телу Дениса пробежала электрическая волна, и член встрепенулся, мгновенно наливаясь кровью и увеличиваясь в размерах прямо у нее в руке.
— О-о! — с легким удивлением выдохнула она, наблюдая за этой мгновенной трансформацией. — Я вижу, основные функции в норме. — Она не убрала руку, а, наоборот, обхватила его ладонью и слегка сжала, как бы проверяя упругость. — Дочурка знала куда смотреть!
Эрекция под ее пальцами стала просто железной, окончательно затмив собой остаточную боль.
— Да-а-а… — протянула она задумчиво, разглядывая налившуюся багровую головку. — Плохо тебе, Денис, без Лены? Мучаешься, бедный?
— М-м-м… — было все, что он смог выдавить из себя, чувствуя, как горит лицо.
Он неловко потянулся к шортам, пытаясь прекратить этот невероятный, сюрреалистичный осмотр.
— Не суетись, я сама, — она аккуратно натянула его шорты на место, но ее ладонь на мгновение задержалась на твердом бугре, ласково проведя по нему. — Как же ты еще неделю так жить-то будешь?
— Потерплю, — хрипло буркнул Денис, поднимаясь и стараясь не смотреть ей в глаза. — Я… я пойду, приложу холодного.
И он почти бегом удалился в ванную, оставив ее среди обрывков обоев. Работать сегодня он больше не собирался. Мысли путались, а внизу живота стояла тугая, навязчивая волна, которую уже не могла остановить никакая боль.
Отлично, я внимательно прочитал отредактированный текст. Вот неразрывное продолжение, следующее за событиями в файле.
Вечером боль окончательно утихла, оставив после себя лишь легкую ноющую память и куда более яркое, смущающее воспоминание о прикосновениях Светланы Викторовны. Денис долго ворочался на кровати, на которой раньше спала его жена, пытаясь уснуть. Перед глазами стояли то обрывки обоев, то ее пальцы, сжимающие его член. Он пытался гнать эти картины прочь, вызывая в памяти образ Лены, но он почему-то расплывался, уступая место четкому, соблазнительному силуэту тещи в обтягивающих джинсах.
«Черт, да что со мной? Это же теща! — снова и снова корил он себя, переворачиваясь на другой бок. — Мать жены. Это табу, граница, которую нельзя переходить». Но его тело, все еще помнившее ее ладонь, с этим не соглашалось. Член напоминал о себе тупым, настойчивым пульсированием. Он уже почти смирился с бессонницей, как тихий скрип двери заставил его вздрогнуть и притвориться спящим.
В щель проник луч света из коридора, и в комнату бесшумно вошла Светлана Викторовна. Она была в длинной, легкой ночной рубашке, сквозь ткань которой угадывались очертания ее тела. Денис сквозь прищуренные веки видел, как она осторожно подошла и присела на край дивана. Пружины мягко прогнулись под ее весом.
— Денис? — ее голос прозвучал тихим, интимным шепотом. — Ты спишь?
Он сделал вид, что просыпается, и перевернулся к ней.
— Нет еще, — почему-то ответил тем же шепотом. — Что-то случилось?
— Да нет, все в порядке. — Она помолчала, и в тишине комнаты было слышно ее ровное дыхание. — Я вот все думаю о прошедшем дне… о том, что случилось. И о том, что я увидела.
Денис почувствовал, как по его щекам разливается краска. К счастью, в полумраке это было не видно.
— Да ладно, Светлана Викторовна, ерунда. Забыли бы уже.
— Не ерунда, — ее шепот стал настойчивее. — Я видела, как ты мучаешься. Без женщины тяжело, да? Признавайся.
— Да нормально все, — съежился он, чувствуя, как под одеялом член, привлеченный женской близостью и голосом, начинает предательски оживать.
— Врешь ты все. Я знаю. У тебя же и сейчас, наверное, стоит, — она сказала это с такой простодушной уверенностью, что у него перехватило дыхание.
— Да нет же! — попытался он возразить, но голос дрогнул.
— А давай проверим?
Его мозг взорвался от противоречий. Здравый смысл, потеряв эту самую здравость, начал кричал всякую чушь, что это ловушка, что сейчас последует скандал и угрозы все рассказать Лене. Но прежде чем он успел что-то сказать, ее рука скользнула под одеяло.
Она не сразу дотянулась до паха. Сначала ее ладонь, теплая и мягкая, легла ему на грудь. Он замер, чувствуя, как сквозь тонкую ткань майки ощущается каждое ее движение. Медленно, почти лениво, она повела руку вниз, по животу. Его мышцы напряглись под ее прикосновениями, а член, предвкушая, напрягся и подрагивал, упираясь в белье. Когда пальцы достигли резинки трусов, он был уже полностью твердым и готовым.
— Ну вот, а ты говорил «нет», — с легкой, торжествующей улыбкой в голосе констатировала она, и пальцы уверенно обхватили его ствол, сжав в кулаке.
Денис аж подпрыгнул на месте от этого внезапного и такого желанного захвата.
— Конечно встанет, если так проверять! — попытался он оправдаться, но его таз уже самопроизвольно приподнялся навстречу ее руке, а слова звучали фальшиво.
— Так я вот о чем, Денис… — ее голос снова стал серьезным, деловым, наверное именно так она общается с коллегами, но рука продолжала свои размеренные, плавные движения вверх-вниз, заставляя его терять остатки рассудка. — Я очень переживаю за тебя. И за Лену. Мужчина молодой, здоровый, неделю еще тут… а потом еще сколько до ее возвращения? Найдешь себе тут какую-нибудь… простушку. Городок небольшой, слухи пойдут, сплетни. До Лены дойдет — и все, пиши пропало. Скандал, развод… Я такого для своей дочери не хочу.
— Да не найду я никого! — слабо попытался он сопротивляться, хотя в глубине души признавал, что такие мысли у него уже были.
— Найдешь, найдешь, я вас, мужиков, знаю, — ее тон не допускал возражений, словно она сама уговаривала его найти любовницу. Пальцы чуть сжали член, заставляя его тихо застонать. Потом она неожиданно добавила: — Так вот, знаешь что?.. Может, я сама тебе помогу? Сделаю минет. Тебе легче станет, а мне спокойнее. И тихо, и никто не узнает.
— Чего?! — Денис подумал, что ослышался. Это было настолько невероятно, что не укладывалось в голове. Он ожидал чего угодно, но только не такого прямого и развратного предложения.
Пока сознание пыталось переварить услышанное, анализируя все «за» и «против», его тело уже все решило за него. Член, умело стимулируемый ее ладонью, пульсировал и горел, голосуя «за» всей своей напряженной плотью. Светлана Викторовна истолковала его замешательство и тяжелое дыхание как молчаливое согласие.
Она откинула одеяло. В тусклом свете, падающем из коридора и окна, он увидел, как она наклонилась к его паху. Ее лицо скрылось в тени, и он почувствовал ее теплое дыхание на коже.
— Светлана Викторовна, нет! Что вы! — вырвалось у него наконец, и он инстинктивно потянулся руками, чтобы оттолкнуть ее голову.
Конечно, вот более детализированная и продолжительная версия сцены:
Но было поздно. Ее губы, мягкие и удивительно влажные, сомкнулись вокруг тугой, налитой кровью головки его члена. Первое прикосновение было подобно электрическому разряду, заставившему всё его тело содрогнуться. Денис закинул голову на подушку, издав сдавленный, хриплый стон, который застрял где-то в горле.
Она не спешила, словно смакуя момент. Её язык — горячий, нежный и невероятно живой — медленно и чувственно провёл снизу вверх, по самой чувствительной его части, собрав каплю выступившей смазки, и Денис почувствовал, как у него подкашиваются ноги даже лежа. Затем кончик её языка принялся вырисовывать крошечные, безумно возбуждающие круги вокруг венчика, заставляя член дёргаться у неё во рту в такт бешеному пульсу.
И вот она, наконец, приняла его в себя глубже. Не сразу, а медленно, сантиметр за сантиметром, обволакивая его влажным, тугим теплом. Её губы плотно обхватили ствол, создавая идеальное вакуумное давление. Денис зажмурился, его пальцы непроизвольно впились в простыни. Она начала двигаться, задавая медленный, почти невыносимый ритм. Каждый раз она опускалась всё ниже, и Денис чувствовал, как головка упирается в мягкое нёбо в глубине, вызывая лёгкий, спазмирующий кашель, который лишь усиливал его экстаз.
Руки тёщи тоже не бездействовали. Одна ладонь нежно перебирала и слегка сжимала его мошонку, а пальцы другой водили по внутренней стороне его бёдер, вызывая мурашки. Но главным был её рот. Она мастерски меняла техники: то работала только губами, быстро и ритмично посасывая одну головку, заставляя его извиваться от предвкушения, то глубоко заглатывала почти весь его член, и Денис видел, как её щёки втягиваются от усилия. Язык то скользил вдоль всей длины снизу, то надавливал на уздечку, то быстро-быстро вибрировал на самом кончике.
Всё его тело было натянуто как струна. Он уже не помнил, кто она, он не думал ни о чём, кроме нарастающей, неконтролируемой волны внизу живота. Его руки, которые должны были её оттолкнуть, вопреки воле впились в её волосы, сбившиеся от недолгого сна, и прижали голову к себе, глубже насаживая на свой раскалённый, пульсирующий член. Он слышал сдавленное, влажное дыхание тёщи, чувствовал, как её глотка сжимается вокруг него, и это довело его до предела.
— Я… я сейчас… — успел он только хрипло прошептать, пытаясь предупредить её, но было уже поздно.
Это было последней каплей. Он не смог сдержаться. Долгое воздержание, шок от происходящего, запретность и невероятное мастерство ее языка и губ — все это переполнило его. С громким хриплым стоном он кончил, ощущая, как мощные спазмы выталкивают сперму прямиком в ее принимающий, жадный рот. Светлана Викторовна не отстранилась, лишь слегка закашлялась, торопливо сглатывая его семя, ее пальцы все еще сжимали основание члена и яйца, словно выжимая последние капли.
Через мгновение она оторвалась, облизнула губы и с легкой, смущенной улыбкой посмотрела на него, поправляя выбившуюся из-за уха прядь волос.
— Ну вот, — выдохнула она тихо. — А ты еще отнекивался. Все же лучше, чем на сторону бегать, правда?
Денис лежал в полном ступоре, не в силах вымолвить ни слова. Он не мог поверить в то, что только что произошло. Он, Денис, только что кончил в рот собственной теще. И она, похоже, была совсем не против, наоборот, выглядела донельзя довольной! Вскоре она, нне говоря ни слова ушла, оставив его одного в комнате. Мир перевернулся с ног на голову, а его член, медленно опадая, все еще пульсировал остаточным удовольствием, постепенно успокаиваясь.
Утро встретило их тягостным, оглушительным молчанием. Денис, чувствуя себя так, будто провел ночь на краю пропасти, а не на мягкой кровати, сгреб свою рабочую одежду и первым делом ринулся в ванную. Холодный душ немного привел мысли в порядок, но не смог смыть с лица жгучее чувство стыда и смутной, порочной радости. Он украдкой разглядывал свое отражение: обычный мужик, просто трахнул тёщу в рот и всё… или это она «трахнулась» им? Это ещё как посмотреть. Он с силой тряхнул головой, стараясь прогнать навязчивые картинки.
За завтраком атмосфера была натянутой, как струна. Светлана Викторовна, казалось, целиком поглощена процессом намазывания масла на хлеб. Она избегала смотреть ему в глаза, но Денис ловил на себе ее быстрые, скользящие взгляды. Когда их пальцы случайно соприкоснулись над сахарницей, оба вздрогнули и отдернули руки, как от раскаленного железа. Воздух был густым и сладким от невысказанного.
— Ну что… — наконец откашлялась она, ломая тишину. — Продолжим наши мучения?
— Ага, — буркнул Денис, с облегчением хватаясь за предложение как за спасательный круг. — Давайте.
Они вернулись в гостиную. Пыль висела в воздухе, плавающая в лучах утреннего солнца. Они взялись за шпатели, но магия монотонного труда была разрушена. Денис не мог сосредоточиться. Его взгляд раз за разом самопроизвольно находил Светлану Викторовну и залипал на ней. Денис смотрел на ее сконцентрированное лицо, на влажные от усилий губы, которые всего несколько часов назад… Он чувствовал, как по телу разливается тепло, а в шортах снова начинается антирабочее движение.
Она поймала его взгляд. Вместо того чтобы смутиться или отвести глаза, ее губы тронула легкая, едва уловимая, понимающая улыбка. Она будто читала его самые постыдные мысли и не осуждала, а наоборот, поощряла их. Эта молчаливая игра свела его с ума.
— Денис, — ее голос прозвучал как-то особенно, немного хрипло. — Поможешь мне тут? Кажется, за шкафом тоже надо ободрать, а я одна не управлюсь.
Он кивнул, стараясь выглядеть нормально, и двинулся за ней вглубь комнаты. Пространство между стеной и длинным массивным шкафом, который они вместе кое-как смогли отодвинуть, было узким и темным. Они оказались там вдвоем, повернувшись друг к другу лицом. Тела их почти соприкасались. Он чувствовал исходящее от нее тепло, слышал ее учащенное дыхание. Запах духов смешался с запахом пыли и его собственного возбуждения.
— Вон там, видишь? — она указала куда-то за его спину, и ее грудь легонько коснулась его руки.
Этого было достаточно. Все барьеры, все запреты рухнули в одно мгновение. Денис не помнил, кто сделал первый шаг. Казалось, они двинулись навстречу друг другу одновременно. Он схватил ее за талию и грубо притянул к себе, а ее руки тут же обвили его шею. Губы нашли ее рот в жадном, ненасытном поцелуе. Она ответила с той же безудержной страстью, без тени сомнения или сопротивления, ее язык встретился с его в горячем, влажном танце.
Они срывали друг с друга одежду с животной поспешностью. Его шорты упали на пол. Тёща сама стянула с себя обтягивающую футболку, и он наконец увидел ее грудь — не большую, но упругую, с набухшими, темными сосками. Он приник к одному из них губами, слыша, как она застонала у него над ухом, и ее пальцы впились в его волосы. Он сдирал с нее те самые джинсы дочери, и они спустились до колен, обнажив простые белые хлопковые трусики, но уже насквозь промокшие от возбуждения. Денис провел рукой по ее животику, чувствуя, как она вздрагивает, и опустил пальцы ниже, под резинку. Она была там такая мокрая, горячая и готовая настолько, что у него перехватило дыхание.
— На пол… — прошептала она ему в губы, срывая с его плеч майку. — Быстрее…
Они рухнули на разостланную на полу клеенку, грубую и холодную под спиной, но им было все равно. Его руки исследовали каждую клеточку ее тела, а ее ноги уже обвились вокруг его бедер, притягивая к себе. Он на мгновение задержался, глядя ей в глаза, ища хоть каплю сомнения, но увидел лишь туман страсти и безоговорочное согласие.
Он вошел в нее, но не сразу, а с почти невыносимой медлительностью, давая тёще привыкнуть к каждому миллиметру своего ствола. Головка члена, упругая и горячая, раздвигала влажные, бархатистые складки, встречая лёгкое сопротивление, которое тут же таяло под напором желания. Он чувствовал каждую трепетную пульсацию ее влагалища, каждое микроскопическое движение внутренних мышц, сжимающихся в предвкушении вокруг члена. И когда он, наконец, вошел полностью, одним глубоким, уверенным движением, заполнив ее до самого предела, оба застонали одновременно — негромко, сдавленно, как будто выдохнув ту последнюю частичку разума, что еще отделяла их от животного экстаза.
Денис замер на мгновение, погруженный в нее по самое основание, наслаждаясь этой пыткой и блаженством. Ее внутренности были обжигающе горячими и невероятно тесными, — чувствовалось, что тёщу давненько не трахали, — влажно обволакивающими его член, идеально подходящим ему по форме. Она лежала под ним с закрытыми глазами, ее губы были приоткрыты, а на лице застыла гримаса почти искреннего наслаждения. Он чувствовал, как вздымается мягкая грудь, прижимающаяся к его телу, и как бьется ее сердце — часто-часто, в такт его собственному.
Запретность происходящего, осознание того, чье это тело сжимается под ним, чьи стоны он слышит, лишь распаляли мужчину сильнее, превращая каждый нерв в оголенный провод. Это было сладостно и порочно, и от того — в сотню раз интенсивнее.
И тогда он начал двигаться. Сначала медленно, почти лениво, выверяя каждый толчок, каждый уход и каждое новое проникновение. Он чувствовал, как ее внутренние мышцы реагируют на проникновения — то сжимаются судорожно, то расслабляются, то пульсируют вокруг него, словно пытаясь удержать. Денис смотрел на ее лицо, следя за малейшими изменениями в выражении, и подстраивал ритм под ее дыхание.
Но долго выдерживать эту медлительную пытку они не смогли. Жажда взяла верх. Его темп начал нарастать сам по себе, подчиняясь основному инстинкту. Ее ноги, обвитые вокруг его поясницы, сомкнулись плотнее, притягивая к себе глубже с каждым движением. Ее пятки уперлись в его ягодицы, то отпуская, то подталкивая, требуя большей силы, большей скорости.
Она перестала сдерживаться. Из ее груди вырывались тихие, хриплые стоны, переходящие в сдавленные рыдания наслаждения. Каждое ее мычание, каждый прерывистый вздох и шепот его имени — все это било прямо в мозг, заставляя двигаться все жестче, быстрее, безрассуднее. Денис уже не просто смотрел на нее — он пожирал ее глазами: разметавшиеся волосы, запрокинутое лицо с закатившимися глазами, полуоткрытый рот, с которого срывались постыдные слова, грудь, прыгающая в такт его яростным толчкам. Это зрелище, это знание, что именно он довел ее до такого состояния, сводило его с ума окончательно. Он терял контроль, и это было прекрасно.
Денис чувствовал, как нарастает знакомое давление внизу живота, и по ее учащенному дыханию, по судорожным объятиям понял, что она близка тоже. Их взгляды встретились, и в нем промелькнула последняя безумная мысль: «Я ебу тещу и кончаю в неё». Это стало триггером.
— Я… сейчас… — успел он хрипло выдохнуть.
— Да… — было ее ответом, больше похожим на стон.
Оргазм накрыл их почти одновременно. Его тело напряглось в последнем, мощном толчке, и Денис почувствовал, как его сперма горячими пульсирующими потоками вырывается вглубь нее. В это же время ее внутренности сжались вокруг его члена в серии сильных, волнообразных спазмов, выжимая из него все до последней капли. Она кричала, закусив губу, чтобы не было слышно, а он, обессиленный, рухнул на нее, погребая ее под своим весом.
Они лежали на жесткой клеенке, тяжело дыша, приходя в себя. Воздух в комнате был густым и насыщенным, пахнущим пылью, потом и сексом. Денис чувствовал, как его сердце медленно успокаивается, а мышцы приходят в тонус после мощного напряжения. Его член, постепенно опадая, выскользнул из ее влагалища, оставляя на внутренней стороне ее бедра влажную, липкую полоску. Он не решался пошевелиться, боясь разрушить эту странную, порочную идиллию.
Тишину первой нарушила Светлана Викторовна. Она негромко вздохнула и приподнялась на локте, глядя на него сверху. Ее волосы растрепались, на щеках играл румянец, а глаза сияли смесью стыда и глубокого удовлетворения.
— Ну вот… — произнесла она тихо, ее голос был хриплым от недавних стонов. — Теперь уж точно всё.
Денис молчал, не зная, что сказать. «Извините»? «Спасибо»? Оба варианта звучали в его голове дико и неуместно.
Она, словно прочитав его мысли, медленно покачала головой.
— Об этом… никто. Никогда. Ты меня понял, Денис? — ее взгляд стал серьезным, почти суровым. — Особенно Лена. Ни единого намека, ни одного слова. Это останется здесь, в этой комнате, под этими обоями.
Он лишь кивнул, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Осознание всей тяжести и запретности произошедшего накрывало его с новой силой. Но вместе с виной и легким страхом в нем клокотало и дикое, животное удовлетворение, и возбуждение от только что пережитого наяву потрясающего секса с тёщей.
— Я понял, — наконец выдавил он. — Никто не узнает.
— Умный мальчик, — она легонько провела пальцами по его груди, и это прикосновение снова заставило его вздрогнуть. Затем ее лицо смягчилось, и в уголках губ заплясали знакомые искорки. — Хотя… кто знает. Может, если очень захочешь… и если будешь очень-очень послушным… мы еще повторим. Когда-нибудь.
С этими словами, оставив его в состоянии полнейшей прострации, она поднялась, нашла свою футболку и натянула ее на себя. Денис молча наблюдал, как она поправляет джинсы, и его взгляд снова задержался на изгибе ее спины. Что-то между ними окончательно сломалось и перестроилось, приняв новую, неизведанную форму.
Они доделали ремонт за оставшийся день. Работа шла молча, но это уже была не прежняя неловкая напряженность, а насыщенное тишиной взаимопонимание. Их взгляды теперь встречались чаще, и в них читалось нечто общее — тайна, которую они теперь делили на двоих. Случайные прикосновения к рукам при передаче инструментов стали задерживаться на секунду дольше, чем нужно, и от этого по спине бежали мурашки.
На следующий день Денис собрал вещи. Светлана Викторовна стояла на пороге, опершись о косяк.
— Ну, спасибо тебе за помощь, — сказала она обыденным тоном, будто он просто помог донести сумки. Но в ее глазах плескалось что-то неуловимое — теплое, знающее и дразнящее.
— Не за что, — буркнул он, чувствуя, как краснеет. — Приезжайте как нибудь… навестить.
— Обязательно, — она улыбнулась своей загадочной улыбкой.
Он сел в автобус и уехал домой. Но дом теперь казался ему пустым и каким-то чужим. В голове, как навязчивый ритм, стучали воспоминания: ее стоны, влажная теплота ее рта, тесные объятия ее тела на пыльной клеенке. Он понимал, что его отношения со Светланой Викторовной изменились навсегда. Между ними пролегла невидимая, порочная и невероятно возбуждающая связь. И самое страшное было в том, что, глядя в окно на убегающие поля, он ловил себя на мысли о том, когда же сможет приехать снова. К ней. Например, всё-таки провести обработку от плесени и побелить потолки…