Тёплый июльский вечер пах рекой и нагретым асфальтом. Я, Вика, двадцати трёх лет, сидела в своей однушке на окраине, где старые панельки соседствовали с пыльными дворами. Окна были нараспашку, лёгкий ветер шевелил занавески, а я, голая, лежала на диване, чувствуя, как кожа липнет к потёртой обивке. Дверь я оставила незапертой — специально. Сегодня был тот вечер, когда он должен был прийти. Дядя Саша. Мой сосед, шестидесяти пяти лет, с грубоватым голосом, седыми волосами и руками, которые, я знала, могли быть такими сильными. Мой грязный секрет, моя слабость, мой фетиш.

Я всегда велась на мужчин старше. Не на ровесников с их жалкими пацанскими понтами, а на зрелых, опытных, тех, кто знает, чего хочет, и не боится брать. Но дядя Саша — он был особенным. Высокий, с морщинами вокруг глаз, которые делали его лицо живым, с лёгкой сединой на висках и крепкими плечами, несмотря на возраст. Его взгляд, тяжёлый, как будто он видел меня насквозь, заставлял моё тело гореть. Я хотела его. Хотела, чтобы он наказал меня, чтобы называл своей грязной девчонкой, чтобы взял меня так, как только он умеет.

Я услышала скрип двери, и моё сердце заколотилось. Он вошёл — в старой рубашке, потёртых джинсах, с запахом табака и одеколона, такого старомодного, что у меня подкатывал ком к горлу. Его глаза нашли меня сразу, голую, разметавшуюся на диване, с кожей, уже влажной от жары и предвкушения. Он не сказал ни слова, только ухмыльнулся, закрыл дверь и достал из кармана флешку.

— Ну что, Вика, опять шалишь? — его голос был низким, с хрипотцой, от которой мои соски тут же напряглись.

— Дядя Саша… — выдохнула я, прикусив губу. — Я ждала тебя.

Он хмыкнул, вставил флешку в мой ноутбук, стоявший на журнальном столике, и включил видео. На экране замелькали тела — обнажённые, потные, двигающиеся в ритме, от которого моё дыхание сбилось. Мужчина и женщина, их стоны, шлепки кожи о кожу — всё это заполнило комнату, как горячий пар. Он сел рядом, на край дивана, и посмотрел на меня, его глаза блестели в полумраке.

— Трогай себя, — приказал он, его голос был твёрдым, как удар. — Давай, грязная девчонка, играй со своими сиськами.

Я застонала, мои руки тут же скользнули к груди. Мои пальцы начали теребить соски, щипать их, дёргать, пока они не стали твёрдыми и набухшими как ягоды черешни. Жар между ног нарастал, я чувствовала, как моя киска становится влажной, как соки текут по бёдрам. Я смотрела на экран, где женщина кричала от удовольствия, но всё моё внимание было на нём — на его тяжёлом дыхании, на его взгляде, который, казалось, прожигал меня насквозь.

— Ох, дядя Саша… — простонала я, выгибаясь. — Пожалуйста, возьми их в рот…

— Не сейчас, шлюшка, — отрезал он, и от этого слова у меня всё внутри сжалось от удовольствия. — Продолжай.

Я повиновалась, теребя соски ещё сильнее, чувствуя, как они пульсируют под пальцами. Моя грудь — полная, третьего размера, с тёмными ореолами — дрожала от каждого движения. На экране мужчина вгонял член в женщину, и я представляла, что это дядя Саша, что это я кричу под ним. Моя киска была такой влажной, что я чувствовала, как капли стекают на диван, оставляя тёмное пятно.

Он наконец расстегнул ремень, и звук пряжки, щелкнувшей в тишине, заставил меня ахнуть. Его джинсы упали, и я увидела его член — твёрдый, жилистый, с толстой головкой, уже блестящей от предэякулята. Он был не молодым, но, чёрт возьми, таким мощным, таким настоящим, что у меня слюнки потекли. Я хотела его в рот, хотела почувствовать его на языке, в горле, везде.

— Пожалуйста, дядя Саша, дай попробовать… — взмолилась я, мои глаза горели, руки всё ещё теребили грудь.

Он хмыкнул, но не ответил, только смотрел, как я извиваюсь. Потом рывком сдернул с меня плед, который я накинула на бёдра, и его взгляд упал на мою киску — открытую, мокрую, с набухшим клитором, который, казалось, умолял о ласке. Мои ноги были широко раздвинуты, я специально растянула их, чтобы он видел всё — мою гладко выбритую щёлку, блестящую от соков, мои бёдра, дрожащие от желания.

— Пожалуйста, трахни меня… — выдохнула я, мой голос дрожал, я была на грани. — Жёстко, дядя Саша, я умоляю…

Он наклонился, и я почувствовала его пальцы — грубые, мозолистые, такие, какие бывают только у мужчин его возраста. Они скользнули к моей киске, и я ахнула, когда он провёл по клитору, дразня, не торопясь. Потом два пальца вошли в меня, растягивая, и я закричала, выгнувшись, мои сиськи подпрыгнули, соски торчали, как будто прося его внимания.

— Слышишь, как ты течёшь, шлюшка? — прорычал он, и его пальцы начали двигаться быстрее, входя и выходя, хлюпая и чавкая в моих соках. — Вся мокрая для меня.

— Да, для тебя… — простонала я, мои бёдра дрожали, я была готова кончить от одного его голоса. — Я твоя, дядя Саша…

Он резко вытащил пальцы и приказал: — На колени, шлюха.

Я сползла с дивана, мои колени коснулись холодного линолеума, но мне было плевать. Я смотрела на его член, такой близкий, такой желанный. Он схватил меня за волосы, не грубо, но твёрдо, и направил мой рот к своему стволу. Я открыла губы, и он вошёл, глубоко, до самого горла. Я подавилась, но это было так чертовски хорошо — его вкус, солоноватый, с лёгкой горчинкой, его запах, мускусный, мужской. Я начала сосать, облизывая головку, проводя языком по венам, мои руки сжимали его бёдра, крепкие, как у мужика, который всю жизнь работал руками.

— Глубже, — рыкнул он, толкаясь в мой рот, и я старалась, заглатывая его, чувствуя, как слюна стекает по подбородку. Я стонала, наслаждаясь каждым движением, каждым его хриплым выдохом.

— Хорошая девочка, — наконец сказал он, и эти слова были как награда. — А теперь на спину, шлюшка.

Я легла на диван, задрав ноги, мои сиськи дрожали, соски торчали, киска пульсировала. Он встал надо мной, забросил ноги себе на плечи, его член был прямо у входа, и я чувствовала, как головка касается моих губ, скользит по сокам. Я выгнулась, умоляя взглядом, и он вошёл — резко, глубоко, растягивая меня до предела. Я закричала, жар разлился между ног, как лава, заполняя всё тело. Его член был твёрдым, горячим, он заполнял меня полностью, и каждый толчок был как удар, от которого я теряла разум.

— Ох, дядя Саша… — стонала я, мои руки сжимали простыню, ногти впивались в ткань. — Трахай меня… сильнее…

Он двигался быстро, ритмично, его бёдра бились о мои, звук шлепков смешивался с моими криками и стонами с экрана. Я чувствовала, как его член растягивает мои стенки, как он касается самых чувствительных точек, и каждый толчок приближал меня к краю. Мои сиськи подпрыгивали, соски горели, я хотела, чтобы он взял их в рот, но он только смотрел на меня, его глаза были тёмными, почти звериными.

— Хочешь моей спермы, шлюшка? — прорычал он, и его голос был как выстрел.

— Да… да, дядя Саша… кончи в меня… — умоляла я, сжимая его член своей киской, стараясь удержать его внутри, выдоить всё до последней капли.

Он не надел презерватив — я знала, что он не станет, и это было частью моего фетиша. Я хотела чувствовать его, всего, без преград. Его толчки стали быстрее, глубже, он хрипел, его руки сжимали мои бёдра, оставляя красные следы. Я чувствовала, как напряжение во мне нарастает, как оргазм подкатывает, как волна, готовая меня накрыть.

— Кончай для меня, — приказал он, и этого хватило.

Я закричала, моё тело содрогнулось, киска сжалась вокруг его члена, пульсируя, как будто пытаясь удержать его навсегда. Оргазм был таким мощным, что я чуть не потеряла сознание, мои глаза закатились, грудь вздымалась, как будто я бежала марафон. И в этот момент он кончил — я почувствовала, как его горячее семя хлынуло в меня, заполняя, ударяя в стенки, как будто метя меня. Он хрипел, его толчки замедлились, но он продолжал двигаться, выплёскивая всё до последней капли.

Я лежала, дрожащая, потная, с его спермой, текущей по бёдрам. Мои сиськи блестели от пота, соски был нацелены в потолок, киска пульсировала, как будто всё ещё чувствуя его внутри. Он смотрел на меня, его дыхание было тяжёлым, но лицо — спокойным, почти равнодушным. Потом он встал, натянул джинсы, взял флешку и, не сказав ни слова, вышел, оставив меня — голую, удовлетворённую, но уже скучающую по нему.

— Спасибо, дядя Саша… — прошептала я, чувствуя, как его семя всё ещё внутри, как напоминание. Я закрыла глаза, проваливаясь в сон, и знала: он вернётся. Он всегда возвращается к своей грязной девчонке.