Он ответил. Чёрт, как он ответил! Его руки, только что поправлявшие её позы с профессиональной отстранённостью, впились в её бока, сжали пышные ягодицы сквозь лосины, притянули её так, что живот упёрся в его пах, в тот самый огромный бугор, который теперь пульсировал сквозь шорты, упираясь в её мягкое лоно. Она почувствовала его жар, его длину, и инстинктивно потерлась бёдрами, вызвав у него низкий рык.
Лера всегда считала себя женщиной, которая берёт от жизни по полной, не оглядываясь на чужие правила. В свои тридцать два она работала менеджером в крупной фирме по продаже косметики — сидячая работа, кофе по утрам и вечера с бокалом вина перед сериалами. Фигура? Ну, не модельная, скажем так. Пышные формы — грудь четвёртого размера, бёдра, которые могли бы сломать стул, если сесть неаккуратно, и животик, который она ласково звала “мягким НЗ”. Мужики глазели, но чаще с ухмылкой, а не с тем голодным блеском, который она видела в порно. Последний парень, Ваня, свалил полгода назад, мотивируя тем, что “хочет кого-то полегче”. С тех пор Лера чувствовала себя как воздушный шарик, который надули, но забыли завязать — пусто внутри, и всё норовит улететь.
Йога казалась выходом. Подруга Светка, сама тощая как спичка, хвалила: “Это не просто спорт, это философия! Успокоит душу, тело подтянет”. Лера купилась. Записалась в студию “Лотосовый путь” на окраине, где обещали “индивидуальный занятия и полную гармонию”. Первое занятие прошло как кошмар — она еле дышала в этих позах, пот лился ручьями, а зеркала в зале показывали, как её тело борется за выживание. Но инструктор… О, этот Виктор. Высокий, с тёмными волосами, собранными в хвост, и глазами цвета океана. Он поправлял её позы — лёгкие касания, от которых мурашки по коже, — и каждый раз говорил: “Ты справишься, Лера. Главное — довериться телу”. После третьего занятия она уже вовсю фантазировала, как его тело доверяется ей! А сегодня, четвёртое, она пришла в облегающих лосинах, которые подчёркивали каждую складочку, и топе, который еле сдерживал грудь. “Пусть смотрит”, — подумала она, входя в зал.
Студия пахла ладаном, потом и дорогим деревом — запах спокойствия, который Лере был откровенно по хуй. Она пыхтела, пытаясь загнуть свои пышные формы в позу «собаки мордой вниз», а получалось нечто среднее между упавшим медведем и перевернутой табуреткой. Жопа торчала к потолку, сдобные бёдра дрожали от напряжения, а грудь, огромная и упругая, пыталась вырваться из спортивного топа и хлопнуть её по подбородку. Пот стекал по спине, пропитывая лосины, и она чувствовала, как ткань липнет к коже, обрисовывая контуры.
— Расслабься, Лера, — голос инструктора Виктора был бархатным, как дорогой коньяк, и таким же дурманящим. Он скользил по залу, выполняя динамические асаны, но его взгляд то и дело возвращался к ней. — Дыши. Прочувствуй мышцы. Почувствуй, как они тянутся, открываются.
«Какие на хуй мышцы, — яростно думала она, — я тут всю себя, всю эту сальную тушу, чувствую, как она предательски трясётся и ноет. А он… Он смотрит. Чувствует ли он, как я теку от одного его вида?»
Она украдкой взглянула на него. Виктор скользил по коврику, как хищник, его тело — гибкое, поджарое, без грамма лишнего веса — было воплощением всего, чего она хотела и ненавидела одновременно. Шорты обтягивали каждый мускул бедер, и там, в районе паха, выпирал солидный, не скрываемый тканью бугор. Сразу видно — мужик с породой, не из тех, кто на диване жрёт пиво перед телеком. Лера сглотнула, горло пересохло и совсем не от жары в зале. Этот бугорок, этот намёк на мощь, пульсировал в её сознании куда сильнее, чем ноющие мышцы пресса. Она попыталась перейти в позу воина — ноги расставить, руки в стороны, — но взгляд снова упёрся в его пах. Шорты растягивались от движения, ткань тонкая, почти прозрачная от пота, и сквозь неё угадывался чёткий, яростный контур. Член. Длинный, толстый, лежащий вдоль бедра и буквально зовущий её. Она стиснула челюсть, а между ног предательски захлюпало — стало мокро и горячо, будто включили кран. Трусики намокли, лосины прилипли, и она еле сдержала стон.
— Лера? — Виктор приблизился, его босые ступни бесшумно ступали по коврикам. Его пальцы легли ей на поясницу, чтобы скорректировать позу — тёплые, сильные, с лёгким нажимом. — Ты зажата. Отпусти напряжение. Вот так, прогни спинку ниже.
Его прикосновение обожгло, будто он тронул её раскалённым железом. Она вздрогнула, и по спине побежали мурашки, спускаясь ниже, к ягодицам. Он стоял сзади, так близко, что она чувствовала его дыхание на своей шее — горячее, ровное, — а его пах — тот самый, бугристый и соблазнительный — упёрся ей в мягкую, потную попу. Ткань шорт была тонкой, и она ощутила его твёрдость, прижатую к её щели сквозь лосины. Член будто бы дёрнулся, отзываясь на контакт, и Лера едва не застонала вслух.
— Не могу, — выдохнула она, и голос её сорвался на хриплый шёпот, полный мольбы. — Не могу расслабиться, Виктор. Помоги… Пожалуйста.
Она повернулась к нему, сходя с коврика, её грудь вздымалась от тяжёлого дыхания. Глаза потемнели, стали влажными от возбуждения, губы — полные, налитые кровью — приоткрылись, приглашая. Она не думала ни о похудении, ни о йоге, ни о душевном спокойствии. Её мозг отключился, уступив место телу, которое горело и требовало, банального мужского члена.
— Помочь? — он смотрел на неё с лёгким удивлением, но в его глазах, таких спокойных и глубоких, проскользнула искорка — хищная, заинтересованная. Искра, которую она тут же поймала и раздула в пламя, шагнув ближе.
— Вот так, — прошептала она, схватив его руку — жилистую, с выступающими венами — и прижав ладонь к своей груди, к тому месту, где под топиком бешено колотилось сердце, а сосок налился и затвердел, упираясь в его пальцы сквозь ткань. — Чувствуешь? Как оно бьётся… Из-за тебя.
Виктор замер на миг, его профессиональная маска сползла, обнажив мужчину — настоящего, с сузившимися веками и тяжёлым дыханием. Мужчину, которого дразнила пышная, возбуждённая женщина, от которой пахло жасмином духов и солёным потом, смешанным с горячим желанием.
— Лера, это не… то место, — начал он, но голос его дрогнул, и она не дала договорить, прижавшись к нему всей своей тяжёлой, сочной грудью, впиваясь губами в его рот. Поцелуй был не нежным, не йогическим — он был голодным, звериным, с языком, с привкусом её вишнёвой помады и его внезапно прорвавшейся страсти. Языки сплелись в яростной борьбе, она кусала его нижнюю губу, а он отвечал, втягивая её язык, посасывая, как будто пробуя на вкус.
Он ответил. Чёрт, как он ответил! Его руки, только что поправлявшие её позы с профессиональной отстранённостью, впились в её бока, сжали пышные ягодицы сквозь лосины, притянули её так, что живот упёрся в его пах, в тот самый огромный бугор, который теперь пульсировал сквозь шорты, упираясь в её мягкое лоно. Она почувствовала его жар, его длину, и инстинктивно потерлась бёдрами, вызвав у него низкий рык.
— Ты вся трясёшься, как в на первой асане, — прохрипел он, отрываясь от её губ, и его пальцы зацепили край топа, срывая его одним движением. Грудь вывалилась наружу — белая, огромная, с алыми, налитыми сосками, которые сразу же затвердели на прохладном воздухе зала. Он припал к ним ртом, как младенец к матери, но сосал не по-детски — жадно, впиваясь губами, языком кружа по ареоле, зубами покусывая кончик, заставляя её кричать от смеси боли и наслаждения. Его рука мяли вторую грудь, пальцы сжимали сосок, тянули, крутили, пока она не выгнулась дугой, впиваясь ногтями в его плечи.
— Да, Виктор, ах ты ж блядь… Соси сильнее, — она запрокинула голову, вцепившись пальцами в его коротко стриженные волосы, прижимая его лицо к своей груди, чувствуя, как слюна стекает по коже. Её соски горели, пульсировали в такт сердцу, и каждый укус посылал разряд тока прямо в текущую киску, где уже всё было мокро, как после бани.
Он не спешил. Его рот перешёл на вторую грудь, повторяя ласки — лизал, сосал, кусал, пока кожа не покрылась красными следами. А руки тем временем спустились ниже, задирая край лосин, пальцы скользнули под резинку, нащупывая мокрые трусики. Он потёр клитор сквозь кружево, чувствуя, как она вздрагивает, и хмыкнул в кожу:
— Уже как река, Лера. Это от поз или от меня?
— От тебя, урод, — простонала она, двигая бёдрами навстречу его пальцам. — От твоего хуя, который я видела… Хочу его. Сейчас.
Он сдёрнул с неё лосины — они соскользнули с её широких бёдер, обнажив животик с мягкой складочкой и чёрные кружевные трусики, которые уже были мокрыми насквозь, и от того почти прозрачными. Ткань липла к губам киски, обрисовывая их форму. Виктор несмотря на усердие в йоге оставался нормальным мужиком, поэтому от открывшегося вида банально не сдержался. Порвал тонкую ткань одним движением — резким, звериным, — даже не пытаясь стянуть, и кружево разлетелось в стороны. Сильные пальцы впились в её киску — густую, сочную, с набухшими губами и клитором, торчащим как спелая черешня. Он раздвинул складки, ввёл два пальца внутрь, чувствуя, как она горячая, тугая, обхватывает его, и начал двигать — медленно, растягивая, задевая стенки, большим пальцем кружа по клитору.
— Всю меня затопило, гляди, — застонала она, двигая бёдрами навстречу его руке, чувствуя, как пальцы скользят глубже, надавливают на точку внутри, от которой ноги подкашиваются. — Из-за тебя, из-за твоего… этого… Покажи, какой он у тебя, а? Покажи!
Он прорычал, отрываясь от её груди, и срывая с себя шорты одним рывком. Член выскочил оттуда, как из засады — длинный, толстый, сантиметра двадцать три, с набухшей багровой головкой, изгибающийся к животу дугой. Вены проступали по стволу, как реки на карте, яйца тяжёлые, подтянутые, покрытые лёгкой испариной. Он был идеальным, как и всё его тренированное тело — йогическое совершенство, теперь готовое к другой “практике”, — и смотреть на него было больно, как на запретный плод.
Лера рухнула перед ним на колени, ударившись о деревянный пол, но она не замечала — её глаза были прикованы к этому стволу. Губы обхватили головку, язык заскользил по уздечке, слизывая солоноватую смазку, которая уже выступила. Она сосала его медленно сначала — губами плотно обхватывая, языком кружа по краю, посасывая, как леденец, — чувствуя, как он дёргается во рту, растёт ещё больше. Потом глубже: заглатывала сантиметр за сантиметром, давясь, когда головка упиралась в горло, но не останавливаясь, слюна текла по подбородку, капала на грудь. Её руки сжимали его яйца — тяжёлые, гладкие, — перекатывали их в ладони, слегка сжимая, чувствуя, как они напрягаются, а большой палец скользил по промежности, надавливая на анус.
— Глотай глубже, сучка, — он уже не был тренером, спокойным гуру. Он был зверем, которого она разбудила в нём, и его пальцы впились в её волосы, вгоняя в рот свой хуй до упора, трахая глотку с ритмом, от которого слёзы радости текли по щекам. Слюни хлюпали, она кашляла, но глаза её горели — экстаз от подчинения, от вкуса его кожи, мужского запаха. Он держал её голову, задавая темп — то медленно, выходя почти полностью, чтобы она лизала головку, то резко, до тошноты, так, что её нос упирался в лобок, — и рычал от удовольствия, бёдра подрагивали.
Она не выдержала первой — кончила от одного этого, от вибрации в горле, пальцы её сами скользнули в киску, теребя клитор, и тело затряслось, соки потекли по бёдрам. Виктор вытащил член, блестящий от слюны, шлёпнул им по её щеке, размазывая влагу.
— Хватит, — прорычал он, помогая ей подняться, — легко, несмотря на полноту, — и швырнул на коврик для йоги, который теперь стал ареной для другой, куда более естественной тренировке. Раздвинул её ноги — толстые, мягкие, дрожащие от послеоргазменной слабости — и опустился между ними, член упёрся в хлюпающую пизду, дразня, скользя по мокрым губам.
— Войди, блядь, — простонала она, выгибаясь, пытаясь нанизаться сама. — Разорви меня своим сладеньким хуём.
Он не стал тянуть, вогнал в член одним резким, яростным толчком, до самого конца — головка упёрлась в матку, растягивая стенки, заполняя полностью. Лера взвыла — боль смешалась с удовольствием, её киска, горячая и тугая, обхватила его как перчатка, мышцы сжимались, пытаясь удержать. Он замер на миг, давая привыкнуть, чувствуя, как она пульсирует вокруг, потом начал двигаться — сначала медленно, выходя почти полностью, чтобы войти снова, растягивая, — каждый сантиметр ощущался ею, как раскалённый стержень дарящий ни с чем не сравнимое удовольствие от живого члена.
— Долби меня, оттрахай по полной! — она орала, впиваясь ногтями ему в спину, царапая до крови, оставляя красные полосы на загорелой коже. — Вот тебе поза воина, блядь! Вот тебе лотос, по самые яйца!
Он ускорился, толчки стали жёстче, глубже — каждый был отточен, как все его движения за долгие годы практики, но теперь наполнены дикой, животной силой. Его яйца шлёпались о задницу пышной ученицы с влажным звуком, её сиськи хлопали по его груди, соски тёрлись о его кожу, пот летел брызгами, смешиваясь с её соками. Он схватил её за бёдра, приподнимая, меняя угол — теперь член задевал G-точку с каждым движением, и она визжала, тело билось в конвульсиях. Сильные руки скользили по её телу — мяли грудь, щипали соски, спускались к клитору, теребя его в такт толчкам.
Воздух, наполненный ароматом ладана, теперь пах сексом — диким, солёным, первобытным: потом, спермой, их выделениями. Зал эхом отзывался на их стоны — её высокие, его низкие рыки. Она кончала снова, крича и кусая его плечо, оставляя следы зубов, её киска сжималась судорожными спазмами, выжимая из него предоргазменные капли. Волны удовольствия накатывали одна за другой, тело извивалось под ним, ноги обхватили его талию, пятки впились в спину.
Виктор не сдавался — перевернул её на живот, приподнял бёдра, войдя сзади, в позе собаки. Теперь он долбил глубже, руки на её талии, пальцы впивались в мягкую плоть, оставляя лёгкие синяки. Она уткнулась лицом в коврик, крича в ткань, чувствуя, как член растягивает изнутри, как яйца бьются о клитор. Он шлёпнул по ягодице — резко, звонко, — и она взвизгнула, подмахивая назад, прося ещё.
— Ещё, сука? — прорычал он, ускоряясь, шлёпая снова, кожа краснела под ладонью.
Третий оргазм накрыл её как цунами — тело затряслось, киска сжала его тисками, и он не выдержал. Вытащил член, горячий и блестящий от её соков, перевернул снова на спину и обдал живот, грудь, лицо густыми, горячими струями спермы — белыми, вязкими, именно то, что она любила. Она ловила их языком, пальцы размазывали по соскам, тело всё ещё подрагивало.
А затем они лежали молча на полу среди разбросанных ковриков и блоков для йоги, тела слиплись от пота, дыхание выравнивалось. Зал остывал, ладан смешивался с их запахом. Потом он поднялся, протянул ей руку — сильную, но теперь нежную.
— Ну что, — хрипло сказал он, помогая сесть, — на следующее занятие придёшь? Будем осваивать… новые позы. Может, камасутру в асанах.
Лера хмыкнула, вытирая сперму с живота ладонью, слизывая с пальцев. Её тело ныло приятно, как после хорошей тренировки, но с бонусом эндорфинов.
— Обязательно. Только, бля, похудеть так и не получилось. Зато… гармония.
— Да похуй на похудение, — отмахнулся он, ухмыляясь, и поцеловал её в плечо, где остался след от зубов. — Главное — медитация удалась. Полная нирвана.
И они оба рассмеялись, понимая, что это была лучшая йога в их жизни — не та, что в книгах, а настоящая, телесная, без запретов. Лера встала, накинула топ, чувствуя, как сперма липнет к коже под тканью, и подумала: “Завтра позвоню Светке. Скажу, йога — это огонь!”.